Когда друзья становятся начальством,
Меня порой охватывает грусть:
Я, словно мать за маленьких, страшусь:
Вдруг схватят вирус спеси или чванства!
На протяженье собственного века
Сто раз я мог вести бы репортаж.
Вот славный парень, скромный, в общем, наш.
А сделали начальством — и шабаш,
Был человек — и нету человека!
Откуда что вдруг сразу и возьмется,
Отныне все кладется на весы:
С одними — льстив, к другим не обернется.
Как говорит, как дарственно смеется!
Визит, банкет, приемные часы...
И я почти физически страдаю,
Коль друг мой зла не в силах превозмочь.
Он все дубеет, чванством обрастая,
И, видя, как он счастлив, я не знаю,
Ну чем ему, несчастному, помочь?!
И как ему, бедняге, втолковать,
Что вес его и все его значенье
Лишь в стенах своего учрежденья,
А за дверьми его и не видать.
Ведь стоит только выйти из дверей,
Как все его величие слетает.
Народ-то ведь совсем его не знает.
И тут он — рядовой среди людей.
И это б даже к пользе. Но отныне
Ему общенье с миром не грозит:
На службе секретарша сторожит,
А в городе он катит в лимузине.
Я не люблю чинов и должностей.
И, оставаясь на земле поэтом,
Я все равно волнуюсь за друзей,
Чтоб, став начальством, звание людей
Не растеряли вдруг по кабинетам.
А тем, кто возомнил себя Казбеком,
Я нынче тихо говорю: — Постой,
Закрой глаза и вспомни, дорогой,
Что был же ты хорошим человеком.
Звучит-то как: хороший человек!
Да и друзьями стоит ли швыряться?
Чины, увы, даются не навек,
И жизнь капризна, как теченья рек,
Ни от чего не надо зарекаться.
Гай Юлий Цезарь в этом понимал.
Его приказ сурово выполнялся,—
Когда от сна он утром восставал:
— Ты смертен, Цезарь! — стражник восклицал.
— Ты смертен, Цезарь! — чтоб не зазнавался!
Чем не лекарство, милый, против чванства?!
А коль не хочешь, так совет прими:
В какое б ты ни выходил начальство,
Душей останься все-таки с людьми!
1974
| <<Назад | Содержание | Далее » |
